Уже восемь десятков лет отсчитала наша память со дня трагедии в Хатыни, а все так же щемит сердце и увлажняются глаза у потомков и наследников мучеников, погибших, но добавивших гнева и сил отцам, мужьям, сыновьям и братьям, победившим саркому фашизма и нацизма. Чтобы она не расползалась сегодня, нельзя забыть, как это было.

Начало ада на нашей земле

Обер-лейтенант СС К. Лангут, бывший заместитель начальника конц­лагеря №131 в Бобруйске на суде сознался, что по его намеренному плану, в лагере за первую военную зиму от голода, болезней и расстрелов погибло 30 тысяч военнопленных. Между тем, в ноябре 1941-го им лично был подготовлен поджог казарм с тысячами больных военнопленных, чтобы «избавиться от лишнего расхода продовольствия». Как только загорелись казармы, пулеметы открыли огонь. Вот как он говорил об этом: «Руководитель зондеркоманды сказал, что 6 ноября он привезет материал для поджога, а также горючее. Я пообещал, что буду при этом, когда он приедет.
6 ноября вечером он вернулся и привез материал для поджога. Он был еще с двумя человеками и сказал, что 7 ноября он все устроит и что моя помощь ему уже больше не нужна. 7-го числа, в 15 часов, фельдфебель мне доложил, что правый фланг казармы горит…».
Под стать ему был и другой военный преступник капитан Р. Бурхард, зондерфюрер Бобруйской комендатуры, который отправил на каторжные работы в Германию около 2 500 человек, руководил расстрелами советских граждан и сожжением нескольких деревень в окрестностях нашего города. Вот что, например, вспоминала жительница Козуличей Е.П. Габрусь о зверской расправе гитлеровцев с ее односельчанами 11 июня 1942 года:
«…Это было ранним утром, когда весь народ еще спал. Мы не знали, что делается вокруг. Когда услышали звук машин, то народ вышел на улицу и узнал, что немецкие солдаты оцепили деревню. Часов в 10 утра они начали сгонять народ на одну улицу. Когда сельчан собрали, то начали проверку документов. Оказалось, что их у большей части стариков и инвалидов не было. После этого развели людей на две стороны – без документов в одну, с документами в другую, а затем сказали: «У кого нет документов, возьмите свои семьи с собой и вернитесь сюда». И эти люди пошли, забрали с собой семьи. Весь этот народ немцы загнали в сарай, сруб и мельницу. Через некоторое время из этих зданий поднялся черный дым – там горели жители Козуличей. Когда все это сгорело, немцы второй группе людей приказали разойтись по домам, и люди побежали кто куда. В огне погибли мои родители: 70-летний отец и 65-летняя мать, сестра 1923 г. р., брат 1916 г. р. и его жена 1918 г. р., их 5-летняя дочь и 6-месячный сын. На следующий день жители решили пойти поискать своих родных, но было много сгоревших, которых невозможно было опознать. Из моих родных я узнала только трупы жены брата и ее сына, которого она держала на руках. Остальных невозможно было никого отыскать — все сгорели…».

«Днепр», «Березина» и «Припять», заливавшие… огнем

Для борьбы с развернувшимся партизанским движением в июне 1942 года в Бобруйск прибыла часть СС под командованием генерала вой­ск СС Гольдфельда. Чувствуя недостаточность своих сил в борьбе с партизанами, он приказал создать вспомогательные батальоны из состава русских военнопленных, отобранных в лагерях и прошедших тщательную проверку гестапо. Подразделения получили условные наименования – «Днепр» и «Березина». В начале
1943-го был сформирован и третий батальон под названием «Припять». Эти подразделения в состав РОА не входили, всецело находясь в подчинении командования войск СС, дислоцировавшихся на территории Беларуси. В начальный период им была отведена для дислокации и развертывания территория Глусского района Полесской области БССР.
При группе Гольдфельда в Бобруйске был создан так называемый штаб руководства батальонами. Начальником его был назначен бывший полковник Красной Армии Кузьмин, а организованный при нем особый отдел возглавил некто Слюсаревский. Командиром «Днепра» стал бывший майор Соловьев, «Березиной» командовал бывший подполковник Обарин. Перед подразделениями немцы поставили задачу – не пропускать партизанские отряды и отдельные группы на северо-восток, запад и восток от реки Птичь. С этой целью батальоны заняли несколько деревень, выселили жителей и приспособили населенные пункты под опорные пункты, между которыми установили патрулирование. «Березина» заняла Любань, Чабусы и Пруссы. «Днепр» обосновался в Барбарове, Ново-Андреевке, Катке и Зубаревичах. Батальоны самостоятельно, а также в составе карательных войск вермахта неоднократно участвовали в операциях против партизан. Именно этими двумя батальонами были сож­жены деревни Новая Березовка и Козловичи на границе Глусского и Бобруйского районов. Но и на самой Бобруйщине разворачивались мрачные события – здесь тоже убивали и жгли.

«Пылали костры из человеческих тел…»

Это происходило в Еловиках, Каменке, вблизи еврейского кладбища на сегодняшней улице Минской. В целях сокрытия следов массового истреб­ления советских людей немецкие захватчики, отступая под ударами Красной Армии, во многих местах практиковали извлечение из могил трупов, которые сжигали. На протяжении осени 1943-го и начала 1944-го годов фашисты под страхом смерти заставляли военнопленных складывать извлекаемые тела в штабеля и сжигать их. Затем истребляли и самих узников. Не успевая уничтожить всех, гитлеровцы тщательно маскировали места массовых захоронений, организуя прокладку на них дорог и посев зерновых культур.
Уже после освобождения нашего города на следствии бобруйчане Белявский и Ячнев дали свидетельские показания о том, что в ноябре 1943 года возле деревни Еловики фашисты на кострах сожгли большое число советских граждан. Житель пригородной Каменки Иосиф Савицкий тоже рассказал: «Я лично наблюдал, как около объекта №152 правее деревни Каменка (сегодня территория возле Каменского психоневрологического дома-интерната для престарелых и инвалидов – А.К.) немецкие власти производили сжигание трупов, длившееся несколько дней. На месте сжигания остались недогоревшие человеческие кости, валялись части одежды и обуви». Его односельчанин Константинов дополнил:
«…На объект были привезены 15 советских девушек, которые были расстреляны и сожжены. По окончании работы всех работающих по сжиганию трупов советских граждан в количестве 54 человек немцы также расстреляли и сожгли, чтобы скрыть следы своих злодеяний».

Апофеоз нацистской пиромании

Достоверным фактом злодеяний немецких варваров над белорусским народом является зверское уничтожение советских людей в деревне Ола соседнего с нашим Паричского района, о чем сегодня напоминает открытый там величественно-скорбный мемориал. Аналогичный мемориальный комплекс в память всех сожженных деревень Могилевщины расположен и в деревне Борки близкого к Бобруйску Кировского района. И к ним не прекращаются потоки благодарных потомков, знающих цену свободе, независимости и суверенитету нашей страны, добытым такими громадными жертвами.
Похожая судьба постигла и деревню Прудище в Брожском сельсовете Бобруйского района. По воспоминаниям Антонины Феликсовны Цалко 1926 г. р., в 1943-м «на машинах приехали немцы, что стояли в Петровичах и Красном Броду. Произошла перестрелка между партизанами и карателями, партизаны ушли в лес. А на следующее утро деревню окружили оккупанты и сожгли». К сожалению, сегодня Прудище отсутствует на современных географических картах.
Не минула жестокая фашистская расправа и других деревень Бобруйщины. При отступлении войск вермахта только в южной и западной частях района были полностью сожжены Боровая и Казаково, Спорное и Сульево, Еловики и Тивновичи, Соломенка и Красное, сумевшие возродиться после войны. Более 100 домов было сожжено захватчиками на территории нынешнего Брожского сельсовета. Более полусотни хат лишилась от действий поджигателей Стасевка на Березине. В тогдашнем Горбацевичском сельсовете по два десятка домов сгорело в Гороховке и Обче, лишились жилья почти столько же сельчан в Горбацевичах, Отрошковичах, Рогалях и Старцах. Частично уничтожены огнем были Сычково, где гитлеровцы сожгли 65 домов, и Миратино. В восточной части Бобруйского района пострадали от огня Панкратовичи, лишившиеся 74 домов. В ближайшем к городу Дедново немцы сожгли более двух десятков домов.
Как явствует из докладной записки председателя Бобруйской областной комиссии о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками в период оккупации, за трехлетний период уничтожено на Бобруйщине 136 217 человек мирного населения и военнопленных. Из этого числа расстреляно 131 871 человек, среди которых свыше 5 тысяч детей и 8 тысяч женщин; повешено 168 человек, среди них 42 ребенка и 49 женщин; сож­жено 4 178 человек, среди которых 1 175 детей и 1 373 женщины.
Это ли не остающийся неоплаченным счет военным преступникам, злодеяния которых пытаются повторить их неразумные последователи сегодня?
Александр Казак. Фото автора и из открытых источников интернета.