В пылающий огнем Афганистан житель агрогородка Горбацевичи Сергей Пальщиков попал уже зрелым человеком. Позади у этого кадрового военного, уроженца Тульской области, для которого Бобруйщина стала вторым домом, были отмеченные должным образом успехи в службе. А в 1988-м к наградам за заслуги на мирном фронте прибавились военные. С особым трепетом и болью Сергей Давыдович относится к медалям «За боевые заслуги» и «От благодарного афганского народа». В судьбе бортмеханика вертолета Пальщикова год участия в той войне оставил свой неизгладимый след. В памяти навсегда остались горы, небо, белая афганская пыль и невероятное ощущение жизни.

Летать, так летать!..

Из российского Богородицка, где родился Сергей Пальщиков, в 1950 году семья пере­ехала в украинскую Полтаву. Парень рос в многодетной семье и после окончания школы пошел работать. А в 1967 году отправился служить в ракетные войска на Дальний Восток, где был комсомольским активистом, замкомвзвода. Спустя 4 года после демобилизации Сергей закончил Красноярскую школу прапорщиков, где готовили воздушных стрелков-радистов. Оттачивать мас­терство, опыт полетов в горах пришлось в 1974 году на учениях в Грузии. Через 5 лет, получив еще один диплом — Харьковского высшего военного авиационного командного училища связи, Пальщиков перевелся в Белорусский военный округ.

— Чтобы служить в качестве офицера, нужно было уходить «на землю», — говорит Сергей Давыдович. — Но я предпочел небо. В 1979 году заступил на службу в 13-ю отдельную эскад­рилью, которая дислоцировалась в Бобруйске. Служил в Киселевичах прапорщиком на вертолете Ми-6 до августа 1987-го. А потом — Ташкент, Кабул, Кундуз и самая южная точка Афганистана — Кандагар. Служил в эскадрилье 280-го отдельного вертолетного авиаполка на такой же машине, где командиром был земляк из Кобрина, инженером полка — минчанин, а я — бортовым механиком.

Войны зловещие символы

«Днем мы отдыхали, вечером готовили технику, а ночью вылетали, чтобы доставить по назначению бензин, дизель, рис, муку, сахар. Обратно привозили почту, а иногда — тушенку, сгущенку и прочее — из провинции Лашкардак или из Ложкаревки, как мы ее называли. Пуштунских беженцев, которые возвращались из Пакис­тана, доводилось перевозить. Порой мы подолгу не могли взлететь, пока не набирали по винту безопасную высоту. Но нам, экипажу транспортного вертолета, не так сложно было. Хотя грузоподъемность его 12 т, все же машина эта небоевая. Жуткие картины увечий, гибели товарищей на боевых вертолетах и самолетах — до сих пор перед глазами. А когда в небо взмывал зловещий символ афганской войны АН-12, «Черный тюльпан», перевозивший тела погибших, слезы просто невозможно было сдержать»…

Падение с неба с боеприпасами на борту

Не однажды и экипажу капитана Игоря Шендрыгина, членом которого был Сергей Пальщиков, грозила серьезная опасность. Бывали случаи, когда «духи» в горной местнос­ти зажимали, оставляя без топ­лива и продовольствия. Серьезный инцидент произошел в июле 1988-го, перед началом вывода войск из Афганистана, когда из Кандагара своим Ми-6 вывозили технику и боеприпасы в Мары, что в Узбекской ССР.

— Произведя дозаправку на аэродроме Шинданд, поняли, что вертолет потряхивает из-за вибрации левого двигателя. Представьте наше состояние — ведь на борту машины, которая летела на высоте 4200 м, перевозилось более 5 т (!) боеприпасов. До границы оставалось километров 50, как разрушился подшипник. Было решено тянуть в Союз. Хотя исправный двигатель работал на взлетном режиме, машина шла со снижением 1-2 м в секунду, которое на высоте около полутора тысяч метров прекратилось. После пересечения границы садиться было негде, и экипаж тянул еще с 3 десятка километров. 38 минут шли на снижение на одном двигателе, пока не отыскали запасной аэродром истребителей Колай Мор, где никто не базировался, свето-, радиотехнические средства не работали. Мы разгрузились и задержались там на 8 дней. Именно столько времени ушло на доставку двигателя в пустыню и его установку, которая проходила в неимоверной жаре.

То, что особенно грело

«Кандагар-88. Экипаж Шенд­рыгина. С ними — хоть в пекло». Это подпись к одному из дорогих сердцу снимков, где шестеро однополчан сняты на фоне их верного вертолета.

Как особый раритет, Сергей Давыдович хранит нарисованный им в Афгане карандашами на куске ватмана Ми-6, который верой и правдой служил летному составу экипажа эскадрильи. Правда, машину вертолетчик Пальщиков отметил бобруйским номером.

Закрепленный над койко-местом рисунок грел душу и вселял веру в то, что совсем скоро отпадет необходимость отмечать крестиками на висевшем там же календаре дни, оставшиеся до возвращения домой.

Виражи судьбы…

Вернувшись в Бобруйск в августе 1988 года, Сергей Пальщиков некоторое время определялся с дальнейшей службой, да и с личной жизнью. Из Беларуси отправился в Германию, потом — в Украину. С первой женой расстались: не сложилось. Вернувшись в 1996 году на Бобруйщину, Сергей Давыдович встретил свою Анну, которая работала главным зоотехником в совхозе «Бобруйский». Оставив в Киселевичах квартиру сыну Алексею, мужчина остался в доме Анны Михайловны, с которой многие годы прожили душа в душу.

К сожалению, три года назад любимой женщины не стало. Но он обещал супруге, что будет продолжать всячески участвовать в судьбах двух дочерей женщины и внука. Обещание исправно выполняет.

…И — знаковые даты

Сергей Давыдович перечисляет даты. В апреле исполнится 12 лет, как он трудится водителем в филиале «Агрокомбинат КХП». Его неизменный старенький бензовоз — 1983 года «рождения». Говорит, жалко машину бросить. Хотя в ноябре уже грядет довольно солидная дата — 70-летие ветерана Афганистана. Вроде пора бы на покой, да без дела сидеть не привык. А в будущем году — 30 лет со дня вывода ограниченного контингента советских войск из дружественной страны. Это святое. С однополчанами встретиться. Вспомнить тех, с кем служил, кто пал на той выжженной солнцем и огнем земле, кто ушел в мирные дни и кого, как и его, Сергея Пальщикова, Господь уберег.

Инна БОГДАНОВИЧ. Фото Ильи КАСЬКО.