(Продолжение. См. начало: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7)

Cпецпроект районной газеты, посвященный наступательной операции советских войск в июне 1944 года.

«Вижу Бобруйск»

Кольцо окружения противника под Бобруйском, имевшее протяженность 25-30 км с востока на запад и 20-25 км с севера на юг, неумолимо сжималось. Были захвачены ст. Мирадино, д. Сычково, д. Щатково, д. Еловики.

Город был окружен 1-м гвардейским Донским танковым корпусом совместно с пехотинцами 65-й армии при учас­тии 9-го танкового корпуса. Утром 27 июня весь фронт облетела лаконичная радиограмма, переданная по радио командующим 9-м танковым корпусом генералом Борисом Бахаровым: «Вижу Бобруйск».

Большую помощь наступавшим наземным соединениям советских войск оказывала 16-я воздушная армия, нанося непрерывные удары по отходившим войскам и переправам через реку Березина.

Полностью окруженными оказались части 35-го армейского и 41-го танкового корпусов противника в составе 296-й, 6-й, 383-й, 45-й и 36-й пехотных дивизий и большое количество частей и подразделений спецвойск и средств усиления, общей численностью до 40 тыс. человек.

Очевидец тех событий, писатель, военный корреспондент газеты «Красная звезда» Василий Гроссман так описывал события в своем репортаже «Бобруйский котел»: «Мне удалось видеть, как были сцементированы стены бобруйского «котла» и как, если можно так выразиться, действовали ножом и черпаком наши подразделения внутри самого «котла». Нож рассекал связь и взаимодействие немецких армейских корпусов с дивизиями, дивизий — с полками, полков — с батальонами и ротами. Нож уничтожал тех, кто не складывал оружия. Черпак щедро вычерпывал пленных. Он действовал быстро, легко, неутомимо в руках умелых «кашеваров».

«Щит с бело-сине-красной окантовкой»

Однако не всем пленным наш «черпак» сохранял жизнь. Лишь в настоящее время становятся доступны документы, описывающие жестокие реалии тех дней. Так, начальник 15-й гвардейской танковой бригады подполковник Василий Якушин сообщал в донесении: «Бросая технику и оружие, немцы сотнями стали сдаваться в плен, в результате чего только танковой ротой старшего лейтенанта Шарова было захвачено 250 пленных. Однако в связи с отступлением нашей пехоты успех танков не был закреплен, и пленные были расстреляны огнем из танковых пулеметов».

Дело в том, что среди окруженцев оказалось немало коллаборационистов, предателей из числа бывших советских военнослужащих, которых наши солдаты ненавидели особо люто. Еще в 1942 году командование группы армий «Центр» сформировало в Бобруйске 1-й Восточный добровольческий полк в составе двух батальонов — «Березина» и «Днепр» (601-й и 602-й восточные батальоны) — общей численностью свыше 1 тыс. солдат и офицеров. Формировать этот полк немцам помогали русские офицеры-белоэмигранты.

Об отношении советских войск к коллаборационистам ярко свидетельствует один из фрагментов автобиографического исследования Александ­ра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Впоследствии известный русский писатель-диссидент, а летом 1944-го капитан советской армии, Солженицын принимал участие в боевых действиях на бобруйском направлении в составе 68-й Севско-Речицкой пушечной артиллерийской бригады 48-й армии. Он писал: «Одну группу под Бобруйском, шедшую в плен, я успел остановить, предупредить — и чтоб они переоделись в крестьянское, разбежались по деревням примаками».

И далее Александр Солженицын описывает в своей книге* такой фрагмент: «Я со стыдом вспоминаю, как при освоении (то есть, разграбе) бобруйского котла я шел по шоссе среди разбитых и поваленных немецких автомашин, рассыпанной трофейной рос­коши, — и из низинки, где погрязли утопленные повозки и машины, потерянно бродили немецкие битюги и дымились костры из трофеев же, услышал вопль о помощи: «Господин капитан! Господин капитан!». Это чисто по-русски кричал мне о защите пеший в немецких брюках, выше пояса нагой, уже весь окровавленный — на лице, груди, плечах, спине. А сержант-особист, сидя на лошади, погонял его перед собою кнутом и наседанием лошади. Он полосовал его по голому телу кнутом, не давая оборачиваться, не давая звать на помощь, гнал его и бил, вызывая из кожи новые красные ссадины… Эта картина навсегда передо мною осталась. Это ведь почти символ Архипелага, его на обложку книги можно помещать. И все это они предчувствовали — а нашивали-таки на левый рукав немецкого мундира щит с бело-сине-красной окантовкой, андреевским полем и буквами РОА».

* А.И. Солженицын. «Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956. Опыт художественного исследования». Том 1.

Подготовил Алесь КРАСАВИН.

(Продолжение следует).